Штулберг Р.

Информация перед прочтением. Эта новелла является отрывком из моего романа "Как я был учителем". Само собой, не имеет смысла здесь его публиковать полностью, но отрывок, по крайней мере, довольно точно отражает как процесс "компьютеризации" (в частности, сельских) школ, так и состояние во многих школах вообще. Ибо показуха и лизоблюдство процветает повсеместно, отнюдь не прибавляя учащимся ни знаний, ни чего-либо еще. А, в общем, сами прочитайте. Хотя, повторюсь, тема эта - для отдельного разговора. Но затрону я ее еще не однократно. Если у вас имеются какие-либо соображения по этому поводу - делитесь, буду рад.

***
Действие нашего замечательного повествования относится к весне 200... года, которая, по всей видимости, еще только готовится наступить, а посему праильнее было бы, наверное, назвать сие повествование не замечательным, но замечТательным, поскольку, как известно, мечтать - занятие не вредное, но даже и вовсе пользительное. Но вполне возможно также, что все ниже написанное уже имело место быть где-то; ежели же это так, пускай очевидец сих событий отпишет автору, дабы тот смог внести в свое замечтательное повествование необходимые для торжества, пусть и не истины, но хотя бы правды, корректировки.

Итак, вначале была Школа. Точнее, новостройка, в короткий срок превратившаяся затем в Школу. Что еще можно поведать об этом полезном обществу заведении?.. Родословную свою оно вело еще с царских темных и забитых времен, поскольку в его генеалогическом древе имелось несколько деревянных построек, десятилетиями служивших верою и правдою царю, отечеству, а также народному образованию заодно. Но по мере того, как всеми желаемый и нещадно ускоряемый прогресс, наконец, начал набирать обороты, а строения деревянные ветшали и грозились падением своим прервать какого-нибудь учителя географии на самом интересном для него и не особенно - для оболтусов - месте, становилось яснее и яснее, покуда не сделалось, наконец, ясным, аки котовьи глазища во тьме: Новой Школе - быть! Это сочли за благо в райкоме, обкоме, РОНО и в Партии.

Мастерок каменщика и терка штукатура не один месяц добросовестно трудились во славу народного Образования, сооружая растущую не по дням, но по месяцам белоснежную типовую коробку Новой Школы. Стекольщики аккуратно приделали ей сверкающие в солнечные дни широкие прямоугольники стекол, плотники подарили ровнехонькие половицы, которые маляры затем привели в надлежащий вид... В общем, все получилось - строго, но с пролетарским вкусом. Правда, был один чудак, который предлагал возвести в Новой Школе всякие там арочные перекрытия, колонны в стиле рококо, барокко иль, на худой конец, - самую пустяшную анфиладочку; но над ним сначала посмеялись, а затем, когда чудак продолжал упорствовать, вызвали КУДА НАДО и ТАМ популярным языком разъяснили разницу между буржуазно-мещанским излишеством в архитектуре и пролетарским минимализмом и плановым проектированием госучреждений. Культурологическая лекция пошла чудаку на пользу. Он быстро перестал быть чудаком и стал обыкновенным завклубом.

В общем, даже и не в намеченный срок, а даже и с опережением, Школа была возведена, на благо всем жаждущим, а равно и не особенно жаждущим знаний чадам. Ее блпгополучно крестили своими речами Партийные Папы, затем она начала свое долгое и славное плавание по волнам Океана Наук.

Обретались в Новой Школе педагоги различных мастей и специальностей: от пионерской вожатой до, конечно, директора. И никому не было ни обидно, ни тесно. Даже тогда, когда, благодаря демографическому взлету, в Школу стали поступать все новые и новые потоки учеников, а, следовательно, пришлось расширить штат преподавателей, - никому не сделалось ни тесно, ни обидно.

Мирно симбиозировали в соседствующих кабинетах 2 физика, 3 математика, 4 русиста, 4 литератора и проч. Даже иностранный язык предлагался на выбор: хочешь изучать немецкий - болтай по-немецки, желаешь английского - пожалуйста, французский? - да не вопрос! Ибо даже учителей-"иностранцев" в стенах Храма Наук пребывалось... в общем, в достаточном количестве.

И посещало Школу всякое разнокалиберное Начальство, и радовалось оно, на всесторонне обеспеченный и хорошо поставленный учебный процесс глядючи. А процесс и взаправду был поставлен на плотную и прочную ногу и обеспечен небедно: толстыми слоями висели на стенах лаборантских всевозможные карты, плакаты, таблицы, схемы и иллюстрации; громоздились в непыльных шкафах хитроумные приспособления технических средств обучения (ТСО): диапроекторы, электрофорные машины, модели двигателей, пневматических прессов, конструкторы, штативы, колбы, реторты, глобусы, макеты человеческих и нечеловеческих органов, пялили свои стеклянные глаза чучела зверей и птиц, плавали в растворах препараты биологические, стройными рядами выстроились мкроскопы, термометры, образцы минералов и прочих полезных ископаемых, лампы, реостаты, магниты и электроскопы, амперметры, вольтметры, гальванометры и прочие -метры, линзы, геометрические тела, динамомашины, рулетки, теллурии, весы, аккумуляторы, счетчики, раздаточные материалы, проигрыватели, пластинки, барометры, аппараты Киппа и прочая, и прочая, и прочая...

Ошалевший от такого изобилия наглядных пособий физик как-то даже сделал признание не менее ошалевшей "химичке", что не знает подчас и сам, как подступиться к некоторым из аппаратов, даже не подозревая о существовании оных доселе.

В общем, борьба за знания тут велась не за страх, а за совесть.

... Но состоялись годы, многие годы. Часть учителей ушла на заслуженные пенсии, часть обновилась, часть по-прежнему продолжала работать и составляла в Школе контингент ветеранов. И однажды сменилась власть. В стране. Новые веяния, освежавшие вначале всех благодатным ветерком своим, вдруг как-то сразу превратились в жестокий ураган и вымели густыми ураганами: сначала часть учителей и лаборантов (по сокращению), затем большую часть учеников (демояма), затем ТСО (разворовали, раскурочили, запылились, вышли сроки эксплуатации), а потом... Потом уж никто и не вел счета потерям. Было бы самому, что поесть, не то, что школьные потери считать. И уж с ностальгией вспоминал седеющий физик, ошалевающий теперь от инфляций и девальваций, как аккуратно он получал зарплату каждого 26-го числа ежемесячно. И уж подалась в "челноки" учительница литературы, а за ней - и несколько "иностранцев" в фирмы ушли; вослед за ними разбрелись и прочие. Да и не нужны они были: "Демографический кризис", - сказали по радио. А попросту - детишек поубавилось. В объединенных классах скучали по покемонам, плейерам и "ужастика" 10-20 человек, тогда как в прежние времена в учебных помещениях стоял непрекратимый гул работы 40-50 - в каждом.

Однажды прорвало прогнивший вконец водопровод, и нижний этаж затопило веселыми вспененными струями ледяной воды. Кое-как залатав всю эту гниль ржавую, не ждали новой беды, но она, конечно, явилась: в виде протекания потолка, отчего штукатурка на глазах желтела, а затем благополучно и с треском отваливалась, грозя урониться на чью-нибудь образованную голову.

РОНО в одночасье превратилось в РУНО, но, впрочем, штукатурка все-таки пришибла одного толстенького второклашку.

А однажды ТАМ решили, будто учебно-воспитательный процесс протекает не слишком интенсивно. К тому же, появилась потребность в патриотично настроенных и хорошо физически развитых учениках. В срочном порядке создались различные комиссии, которые разъехались по городам и весям с целью проверки: достаточно ли уделяется внимания патриотичному воспитанию чад и их физической подготовке. И долго ломал теперь совсем седую голову физик: как можно воспитать Любовь К Родине, объясняя семиклассникам тему "Расчет давления на дно и стенки сосуда". Учителю истории было проще: он в меру своих художественных талантов за ночь намалевал на листе ватмана нечто среднее между орлом о двух головах и былинным драконом после встречи с Иванушкой у речки Смородины. А "русичка" повесила плакат с заголовком: "Пиши правильно", где разместила такие, очень патриотичны слова, как: "Президент", "Государство", "Парламент", "Конституция", "Гимн" и т.д.

Комиссия в целом сделалась довольной. Только с физиком вышло конфузно. Ему, оказывается, надо было:

- Хотя бы текст Гимна повесили в кабинете, - назидательно просипел, отдуваясь сальными губами, Член Комиссии. - Да Вы сами-то Его знаете?

И физика заставили спеть весь Гимн "от и до", стоя во фрунт перед Членом. Физик "от" помнил, а вот "до" запамятовал, отчего пришлось ему выслушать несколько фраз...

Да и над единственной уцелевшей розеткой в кабинете литературы не было надписи "220 В", отчего неразумные поклонники Лермонтова, оказывается, могли подумать, будто розетка находится под напряжением 5 В и сунуть туда что-нибудь.

Заставили недобросовестную "литераторшу" тыкать пальцами в эту злополучную розетку.

- Шарлатан, - пробурчал историк вслед уезжающему Члену Комиссии, сытно накормленному по поводу своего прибытия праздничным обедом в школьной столовой супом, котлетками, тортиком, фрикадельками, салатиком и компотом, и отправился обедать гречневой кашей. С хлебом и без компота.

С проверкой физического воспитания обошлось проще. Физрук, правда, вернулся с урока краснее самой сочной свеклы, но зато физик на сей раз был во всеоружии. Он придумал задачу о бегущем спортсмене, в которой спрашивалось, ккой теплообмен произошел между бегуном и окружающей его средой.

И на время школу оставили в покое. Если не считать нескольких мелких мероприятий по воспитанию гражданственности, опять же - патриотизма и бережливости водных ресурсов Земли. Причем, все это нужно было законспектировать, запротоколировать, оформить в виде красочных альбомов и/или буклетов, занести в план воспитательной работы и в двух (а лучше - в трех) экземплярах преподнести РУНО. Что и было сделано.

О дальнейшей судьбе этих альбомов, планов и конспектов История как-то умалчивает.

Ход учебной программы несколько приостановился, ну да ничего; главное, что дети теперь могли гордо и со знанием дела ответствовать любому вопросившему их Члену:

- Водяные ресурсы Земли нужно... э-эт-т-т-та... беречь!

***
Когда директор созвал очередной внеочередной педсовет, учителя уже по опыту знали: готовится сообщить пренеприятнейшее известие. Скорее всего, снова грядет какая-нибудь Комиссия, переполненная Членами. И уж заранее прикидывали: как бы угодить, чтоб не угодить.

И в этот голубой весенний день 200... года, когда директор опять всех созвал, ко школьному крыльцу подрулили две иномарки. Из одной вылезли: зав. РУНО и ОБЛОНО, а из другой - и вовсе не знакомые никому начальники, но, судя по тому, в каком положении находился преогромный клетчатый галстук одного из них (параллельно асфальту), все поняли, что начальник немалый.

Когда же все педагоги собрались в учительской, из-за стола вытиснулся зав. РУНО и зычно призвал:

- Коллеги!

Коллеги насторожились. А зав. вытер крупные дробины пота с гладкого толстого лба и выдохнул:

- Коллеги!

И тогда он вновь утерся, и продолжил:

- Коллеги! Я должен вам сообщить известие: к нам едет Зарубежная Делегация!

Вслед за этим по учительской пронесся вздох, и гул также пронесся по ней.

- Как Делегация? Какая Делегация? Что за Делегация? Опять Комиссия? Что за Комиссия?..

- Дело в том, - продолжил зав. РУНО, но уже тише, - что ваша школа считается невыгодной в экономическом и прочих смыслах. Нерентабельной в перспективе развития района. В связи с этим, решено ее закрыть. А в этом здании (тут он опять утерся) разместить (отдулся) торговые ряды, - выдохнул.

- Да, товарищи... э-э... господа... коллеги, - прогудел со своего стула зав., но уже ОБЛОНО, - финская компания покупает у нас это помещение, где будут расположены торгово-выставочные ряды сельхозпродукции и средств сельхозпроизводительности. Как говорится, мы всегда... Ну, и так далее.

То, что школы закрывают как "невыгодные в экономическом и прочих смыслах", было известно давно. Так, в прошлом году была закрыта школа в соседнем поселке, и теперь желающие обучаться дети должны были (опять-таки - физическая подготовка) каждый день по 2 раза пробираться то в грязь, то в снег на свежем воздухе 8 километров до ближайшей школы. А живописные природные виды, по всей видимости, должны были возбуждать у пробиравшихся Любовь К Родному Краю и вообще - Родине и Отчизне.

Желающих, правда, с каждой четвертью становилось поменьше, но зато самые стойкие за учебный год приобрели недюжиные физические данные и неубиваемую Любовь К Родине. И уж точно знали: водные ресурсы Земли нужно беречь, ибо видели и бывали в этих ресурсах осенью и весной каждодневно.

Как известно, без воды,
И ни туды, и ни сюды.

А с водой - тем более.

- И когда же фины прибудут? - побледнел историк.

- На следующей неделе, в среду, скорее всего, в четверг, впрочем, - ответствовал директор и вдруг сделался загадочно улыбчивым (ему-то пообещали место в РУНО).

- Пусть сразу и отбирают, - раздался из угла чей-то женский голос, - чего это они приезжать сначала будут?

- Ну, осматривать там, в каком состоянии находится помещение, как ведется процесс, действительно ли она... э-э-э-гм... упадочная... Ну и все такое.

- А если увидят, что не упадочная? - сделал вопрос тот же голос.

- А если увидят, что не упадочная, тогда, в принципе, могут взять на земетку другую школу. Только это вряд ли.

И директор при этих словах торжествующе покосился на отславивашуюся штукатурку в углу.

Когда накормленные котлетками, тортиком и супом с компотом завы вместе с безмолвным неизвестным начальником откатили восвояси, учителя созвали свой педсовет. Без директора. И порешили: нужно привести школу в надлежащий вид, дабы бусурмане, узрев отнюдь не упадочное ее положение, "взяли на заметку другую школу". На все при этом оставалось пять дней.

Вот тут-то и началось!

Перво-наперво натащили педагоги из собственных квартир паласы, ковры, картины и гобелены. Развешали-расстелили это богатство по коридорам, классам и даже в туалете кто-то приладил бра, которое также было кем-то пожертвовано из своей прихожей.

Скинувшись последним рублем, приобрели несколько банок краски и за три дня старательно замазали все облупившиеся участки стен и прочих плоскостей. От вопиющей желтизны штукатурки удалось избавиться на время свежей побелкой, а исписанные-исцарапанные парты застелили (опять же, принесенными из домов) салфетками (на краску рубля более не хватило). На каждый учительский стол было постелено по белоснежной скатерти, и горделиво возвышались на них вазы с пластмассовыми цветами.

Директор же, шествуя по мягким ворсам всех этих дорожек и паласов, только разводил руками:

- Ведь можем, если захотим...

Он радовался сознательности своих подчиненных, не подозревая, какую "свинью" те ему готовят: срывают повышение.

Он даже и сам принял некоторое участие во всеобщих приготовлениях: забрал у сына на пару дней компьютер и поставил в кабинете физики. Но потом на всякий случай техническую диковину спрятали в лаборантскую под замок, решив вынести оную аккурат перед Визитом. На столе же осталась лишь табличка: "Уголок информаики и вычислительной техники".

В столовой появились мельхиоровые ложки и разнокалиберные фаянсовые тарелки с бокалами. Также картины с пищевыми натюрмортами, панель меню и транспаранты вида: "Когда я ем, я глух и нем!" "Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь себе и обществу", "Хлеб - наша Родина!"

На всех окнах воздушно колыхались шелковые и тюлевые занавеси, а у центрального входа даже возвышались тяжелые бархатные гардины (завуч расщедрилась).

По свежезамазанным стенам развешали разнообразные репродукции: пейзажи, натюрморты, портреты и даже "Сон" Дали.

Сами учащиеся, видя такое небывалое волнение в рядах своих педагогов, также решили внести свою лепту в облагораживание родной школы. Выразилось это в том, что для начала попытались сбить со стены декоративную тарелку, чтобы физрук принес новую, более красивую (а то как-то эта не смотрелась на этом участке стены); но тарелка оказалась слишком высоко, тогда отроки ограничились написанием известных слов на учительской скатерти. Маркером. Жирным. За это виновным (а заодно и не очень виновным) влетело.

Директор же восхитился своей предусмотрительности: вовремя убрал PC сына в лаборантскую. Сынок и без того довольно скис, отдыхая от виртуальной резни секирой и бензопилой.

Также была проведена разъяснительная работа с учащимися, в результате которой те, безусловно, уяснили правила поведения перед Делегацией. И самое главное: ни под каким видом и ни при каких условиях и мизинцем не прикасаться к директорскому IBM'у, что в "Уголке информатики и вычислительной техники".

Наконец, все, кажется, было предусмотрено и улажено. Но тут за день до Визита физрук и историк одновременно вспомнили. Физрук - о пожарной безопасности, а историк - о религиозном воспитании. В срочном порядке были налеплены на видные места планы эвакуации, а запасной выход освобожден ото всяких бочонков, фляг, лестницы-стремянки и мятого ведра. С религиозным же воспитанием пришлось туже. Но и этот вопрос был решен положительно. И даже - всесторонне. Дабы ни у кого из Представителей Делегации не возникло ложных подозрений, будто здесь ущемляются права религий в пользу Православия, в давно уже пустующую "Пионерскую комнату", наскоро переделанную в "Кабинет духовного воспитания", было помещено множество самой разнообразной религиозной атрибутики, самых разнообразных религиозных направлений.

В углу, вверху, теплилась большая лампада перед иконой Спасителя, Богоматери-Троеручницы, сверкал ризами Николай Миримикийский, умиротворенно взирал на пришедших духовно воспитаться покровитель всех обучающихся - Сергий Радонежский. Возвышалась на этажерке статуя католической Мадонны, а в шкафах, отмытых от многочисленных слоев пыли, будто в сверкающих витринах, покоились аккуратные стопики Святых Книг и Писаний. Была тут и Библия, и Коран, и Талмуд, и переводы трактатов Конфуция, Ошо, Лао и Франциска, а также неведомая никому доселе "Тайттирия Упанишада".

А в специальной нише, прежде служившей вместилищем пионерского горна, стояла маленькая бронзовая статуэтка Будды. Глаза Просветленного Гаутамы были прикрыты, мочки ушей, как водится, покоились на плечах, углы губ отведены назад, и в потемневшей бронзе казалось: Будда - улыбается.

Некоторое препятствие возникло в том, кого назначить преподавателем духовности. Учителем Православия единогласно записали завхоза за его бородищу, весьма длинные (велели только причесаться, наконец) волосы и густой бас. Педагогом же талмудистом никто быть не пожелал, а потому решили: ну нет у нас в школе евреев. Вот как появятся - так пожалуйста, заимеем и талмудиста, и раввина, и... кого там еще иметь полагается. А пока нет - ну, и не обессудьте. То же произошло и с мусульманской верой. А вот с буддизмом порешили так (неудобно все-таки, что только православный компонент): уехал преподаватель основ учений Гаутамы на Тибет. Откомандирован к далай-ламе для консультации по насущному вопросу: как принцип у-вей согласуется с требованиями школьной программы.

- Они же все равно все католики, - резонно заметил физик. - Не китайцы. Не поймут.

При упоминании о католицизме все поскучнели, но никто вслух не выразил ни желания, ни, впрочем, ни нежелания стать преподавателем основ католицизма...

Ну, и еще где-то благовония нашли, со свечами и ладаном, аккуратно сложили все в коробочки и убрали за стекло.

***
Но вот она и наступила, среда.

Еще с утра учителя в парадных одеждах нервно бродили по коридорам, вели уроки по всем правилам педагогического искусства и зорко наблюдали в окна залитый щедрым апрельским солнцем школьный двор.

Ближе к пятому уроку на нем, наконец, появился ослепительно голубой микроавтобус и все те же серые иномарки. Наружу, будто горох, высыпали - ОНИ - для кого и велись все последние приготовления и от кого теперь зависела дальнейшая судьба школы и ее работников.

Мигом прозвенел звонок, извещая о прибытии дорогих гостей, и вслед за этим, едва гости переступили порог школы, из специально выставленный против входа динамиков грянул приветственный туш. Это учитель музыки, наконец, попала трясущимся пальцем в кнопку "Снежети".

Гости были довольны. Их ботинки с налипшими сгустками весенней грязи уютно утопали в глубоком ворсе белоснежного паласа "литераторшы". Затем все преподаватели спустились в вестибюль - поприветствовать Делегацию.

Зав. ОБЛОНО с приятным удивлением взирал на метаморфозы, произошедшие со школой за последние дни.

- Ого, - сказал, вытирая ноги о палас, - если упадочные школы такие, то... Надо поощрить...

"Неужто зарплату за февраль выдадут", - нагло стали надеяться учителя.

- ...поощрить товарища Забубенного, - он пожал руку заву РУНО, - выписать на следующей недельке премию. Хорошо организовались.

А сам подумал: "Недогадливые. Нужно было еще девчонок в кокошниках с хлебом-солью".

- Компьютер, - сквозь зубы процедил вбок директор и со значением скосился на физика.

Тот, кажется, нарушил закон Земного притяжения, справедливость которого сам неоднократно объяснял своим воспитанникам, ибо в мгновение очутился на втором этаже, а еще через секунду, путаясь в проводах, уже почти подключил вычислительную технику к сети. А затем встал неподалеку от хитроумной машины, наподобие Цербера у ног Аида, дабы никто из учащихся не возымел наглость покуситься на имущество сына директора.

Смотрины же тем временем начались. Поскольку в это время долны были обедать младшие классы, а из столовой по коридору разносился запах чего-то ужасно мясного и чего-то ужасно, кажется, необычного, гости пожелали начать обзор со столовой и посмотреть, как организован процесс питания в этой, пока что удивительной, школе.

Малышам как раз только что выдали густой мясной суп; в каждой тарелке аппетитно плавало по три крупных тефтели, а в окружающей их наваристой золотистой среде сгустком белела изрядная порция сметаны.

От внимания гостей не ускользнуло удивленное выражение глаз детей, когда те получали от дежурных (в белоснежных колпаках и фартуках) свои тарелки. Получив же, они прямо из тарелок, почти не прибегая к помощи ложки, с оглушительным звуком всасывания опустошали посуду.

Кто-то из финов что-то пролопотал на своем языке.

- Что он сказал? - навострился директор.

- Он удивлен, - с акцентом сказал переводчик, что дети пьют свой суп прямо из тарелки.

- А! - весело рассмеялся директор, отирая вдруг выступивший на лбу толстый слой пота, - скажите, это есть такой добрый русский обычай. Да-да, добрый русский обычай. К тому же, дети столь усердны к знаниям и спешат на свой урок, что им хочется побыстрее расправиться и с пищей.

Переводчик понимающе усмехнулся (или показалось?) и перевел слова директора.

Но фин снова о чем-то заверещал. Директор снова насторожился.

- Может быть, они проголодались? У них есть второй завтрак? Полдник?

- О да, йес, конечно-конечно, - закивал взволнованный директор. - Но скажите ему и также нашу пословицу: сытое брюхо к ученью глухо. Хи-хи...

Тем временем принялись выдавать второе. Отварной рис и огромные, с руку толщиной, котлетищи, обильно политые каким-то ароматным соусом красноватого цвета.

Раздался все тот же оглущительно хлюпающий звук и чавканье, и тарелки мгновенно опустели. Вместо салфеток для вытирания рук успешно использовались скатерти в цветочек.

- А почему они не пользуются вилкой, ножом, а кушают котлеты руками? - задал вопрос переводчик, в очередной раз выслушав лопотание все того же навязчивого фина.

- Скажите ему, это делается для того, чтобы дети случайно не поранились, - директору уже не терпелось покинуть злосчастную столовую, но зарубежная тва... гость снова проявил любопытство.

- Дети, господин (последовало невнятное жуткое имя, больше похожее на Мирляляля-ля-труляляля, нежели на имя) желает всем вам приятного аппетита, - объявил переводчик.

Дети молчали, только исподлобья озирались на явившуюся толпу в дверях.

- Да пошел ты, - вдруг отчетливо и явственно пропищал кто-то.

- Ну-у-у? - промычал внезапно пожелтевший лицом директор, и глаза его налились багровым. - Что нужно ска-а-аза-а-ать?..

- Спасиба-а-а-а-баба-ба-ба!!! - вдруг в разнобой проорали десятки глоток отнюдь не благодарственным тоном.

Директор поспешно увел Делегацию от греха подальше.

Зашли в туалет. "Ну, здесь-то уж, кажется, все в порядке", - успел только подумать директор перед тем, как побледнеть, затем покраснеть, потом пожелтеть, посинеть и покрыться лиловыми пятнами, а в итоге - ухнуться в ледяную потовую ванну.

На самом видном и труднодоступном месте жирно-жирно-жирно, ослепительно черным маркером по белой свежей стене были старательным каллиграфичкским почерком выведены три национальные русские буквы...

- М, - только сказал директор и почувствовал потребность в смене нижнего белья.

- О! - оживились гости.

Переводчик, теперь уже открыто ухмыляясь, вопросил прямо в багрово-черное лицо директора:

- Гости желают знать, что же это все-таки за надпись, украшающая многие туалеты вашего района.

- Скажите, - просипел директор, что это наши прилежные дети, желая лучше изучать математику, повсюду решают уравнения. Вот, посмотрите, - и он сам подбежал к надписи и стал подпрыгивать, желая попасть в буквы. - Вот это икс, а вот игрек...

Переводчика душил смех, но ему, очевидно, было не впервой. Он перевел, и директор с облегчением услышал эти самые "икс" и "игрек" из его уст.

Фины радостно заулыбались. Они наконец-то поняли! Как же все-таки тянутся к образованию эти русские, если даже в туалетах умудряются решать уравнения.

Потом прошли по классам. В одном из них кто-то из гостей спросил, нравится ли детям учиться.

- Не-ет! - был дружный ответ хором.

- Да, - пискнул кто-то весьма неуверенно, и вслед за тем послышался глухой толчок по мягкому.

Тем не менее, переводчик сообщил:

- Им очень нравится учиться.

- Но мне показалось, будто они ответили мне "нет", - возразил гость.

- Я просто спросил, пояснил переводчик, - правда ли, будто они не желают учиться. Дети ответили, что нет, не правда.

И осмотр продолжился.

- Извините, господа, - вдруг начал откланиваться тот самый безмолвный большой начальник, давеча приезжавший сюда в параллельном галстуке, - у меня срочные дела в ведомстве, так что вынужден вас оставить...

Господа вежливо закивали в знак понимания и согласия, и начальник, метнув в директора взгляд, от которого тот снова стал покрываться пятнистостью, удалился. Ему предстояло действительно важное дело. Он не думал, что осмотр так затянется и теперь опаздывал на встречу с архитектором по поводу проектирования своего третьего коттеджа, теперь уже для тещи.

А с этой школой дело было и так ясное.

Фины же неспешно продолжили прогулку по школе. В учительской их уже ждали учителя, которые освободились от уроков.

Дружелюбно пробалакал что-то один из гостей-делегатов. Толмач перевел:

- Какие-нибудь жалобы имеются у господ преподавателей?

И тут "господ" прорвало:

- Зачем вы приехали?

- Нам тоже работать надо!

- Вам что, места другого нет?

- Зарплату задерживают!

- Комиссии замучали!

- Внеучебные мероприятия и бумажки заели!

- Школа чуть не в аварийном состоянии, уж убирались бы отсюда...

Так галдели педагоги, и Делегаты, видя на их лицах неподдельное возмущение и безошибочно улавливая не совсем дружелюбный тон голосов, поспешили узнать: может, господа преподаватели недовольны чем-то? Может, они не желают покидать стены своего любимого учебного заведения?

Но тем интереснее им было выслушать перевод:

- Не беспокойтесь, это к вам не относится. Господа преподаватели возмущены отсутствием строгого контроля за их деятельностью и желают, чтобы их инспектировали каждую неделю, а также им стыдно, что, в отличие от их зарубежных коллег, они получают слишком высокую заработную плату, которой они не достойны. Что же касается вашей фирмы, господа, то они отнюдь не против нее, так как им не терпится, как вам уже сообщили, перейти в другое, более просторное и современное здание.

Гости заулыбались.

- Идиоты, что ли? - пожала плечами "химичка".

Но тут случился еще один конфуз. Дело в том, что, пока физик отсутствовал, принимая участие во встрече в учительской, детишки буквально поняли надпись у компьютера. И устроили настоящий "уголок информатики и вычислительной техники", едва только физик исчез из вида. Кто-то моментально засел перед монитором и методом научного тыка включил-таки хитроумную машинку (его мгновенно облепили со всех сторон другие) и под общий хохот принялся перелистывать картинки с... девушками, в общем.

Финские господа, конечно, пожелали узнать, в чем причина столь буйного веселья за дверью одного из классов, и направились туда. Но их опередил физик, который в ужасе уж догадался, в чем дело, и стремглав влетел внутрь.

Когда же туда вошли Делегаты, все уже чинно занимались какими-то нужными физическими чертежами. Физик, все еще бледный, пояснил, дескать, учащиеся измеряли амплитуду смеховых звуковых волн и их действие на... на все подряд, чему немало способствует, кстати, персональный компьютер со специальной измерительной программой. Вполне удовлетворенные, гости двинулись далее.

Особенно им понравился "Кабинет духовного воспитания". В нем на бархатном стульчике восседал бородатый священник и читал Библию. Благообразный такой, все оправлял рясу, смущенный неожиданным визитом.

(В скобках стоит заметить, что ряса была не чем иным, как плотницким халатом трудовика, который после того, как детишки стащили последний рубанок, больше его не надевал.)

В общем и целом, гости остались довольны осмотром. Пожелав директору поскорее перебраться в новое современное здание, они вобрались в свой голубой микроавтобус и - укатили.

С полчаса после этого "литераторша" удрученно прикидывала: выбросить свой ковер сразу или все-таки сначала попытаться почистить.

А ближе к вечеру разбирали свои вещи: паласы, тарелки, картины, занавески, книги, журналы, ложки, скатерти... И разошлись по домам.

И только в бывшем "Кабинете духовного воспитания" и еще более бывшей "Пионерской комнате", теперь совсем опустевшей, улыбался своей загадочной улыбкой забытый кем-то маленький бронзовый Будда.

Штулберг Р.Р.
Вставная новелла из романа "Как я был учителем" (2002 год)